Петир с большой осторожностью переворачивал пожелтевшие от старости страницы книги. Тонкие и хрупкие, они неохотно отделялись одна от другой, и юноша каждую секунду беспокоился, что неосторожным движением разорвёт драгоценный лист. Несмотря на неспешный и аккуратный темп чтения, Петир добрался уже до середины повествования, хотя провёл в библиотеке не больше пары часов. Толстая восковая свеча на столе прогорела едва ли наполовину. Рядом со свечой лежало надкушенное яблоко — Петир стащил с кухни, пробегая мимо, одно себе, второе Эдмару, но так увлёкся чтением, что позабыл доесть. Белая мякоть уже пожелтела, как всегда бывает с яблоками, а кожица начала подвядать. Ни яблоко, ни прочие заботы Петира совершенно не беспокоили.
    Мейстер Виман, становясь старше, всё реже забредал в библиотечное крыло. Слуги здесь тоже появлялись нечасто, да и кому охота сметать вековую пыль с бесконечных полок? Единственное, следили, чтобы в стенах не завелись мыши — они нанесли бы непоправимый урон коллекции лорда Хостера — да изредка меняли тростник на полах и проветривали комнаты. Поэтому, заслышав звук приближающихся шагов, Петир нисколько не усомнился в том, что незваный гость библиотеки забрёл сюда с целью отыскать самого Петира. И оказался прав.
    — Леди Лиза, — лукаво улыбнулся девочке Петир, когда она не слишком грациозно опустилась на скамью рядом с ним, задевая краем платья его бедро. Они были друзьями, но он никогда не забывал, что совершенно ей не ровня. — Это работа мейстера Эона, «Повествование о войне Девятигрошовых королей». На ней сражался мой отец… и ваш тоже.
    Петир положил книгу на стол, так, чтобы Лиза тоже могла посмотреть.
    — В отличие от множества военных хроник, здесь невероятно хорошо расписаны непосредственно причины конфликта… — начал было объяснять он, но умолк, понимая, что едва ли Лизе это будет интересно, и быстро перешёл к сути дела, — Ни одного любовного переживания на тех трёхстах страницах, что я уже прочёл.
    Одного этого хватит, чтобы Лиза потеряла к книге всякий интерес. Заметив на столе позабытое яблоко, Петир взял его, отряхнул и протянул девочке.
    — Будешь?

Отредактировано Petyr Baelish (23 августа 21:14)

    Лиза робко протянула ему какой-то свёрток. Поначалу Петир подумал, что в платок завёрнут настоящий подарок, пока не сообразил, что платок и является подарком. На зелёном отрезе материи серебристыми шёлковыми нитками была вышита маленькая птичка-пересмешник, забавное пернатое существо, подражающее пению других птиц. Петир часто в шутку сравнивал себя с пересмешниками — как и они, он подпевал птицам более высокого полёта, — и, должно быть, рассказывал об этом Лизе… а она запомнила. Он взял платок, ненароком коснувшись при этом пальцев Лизы, и разгладил его на столе, чтобы рассмотреть получше.
    Насколько мало Петир понимал в вышивке, рисунок показался ему чудесным. Он умел оценить кропотливый и старательный труд, когда видел его плоды. Книга и платок были продуктами различных умений, но идентичной самоотдачи. Ткань была мягкой, приятной на ощупь, а серебро нитей идеально гармонировало с зеленью полотна. Рисунок походил на самый настоящий герб. Его личный герб. Нечего было и думать, чтобы вытирать таким платком грязные руки или текущий нос, это точно.
    «Кейтилин и в голову бы не пришло делать такие подарки воспитаннику отца, будь он ей хоть трижды другом», — вдруг подумал Петир с известной долей горечи, проводя указательным пальцем по крохотной голове вышитого пересмешника, — «Она и не вспомнила бы, какие птицы мне нравятся, не стала бы колоть пальцы иглой ради куска ткани в дар мне».
    Он поднял глаза, встречаясь взглядом с Лизой.
    — У тебя очень красиво получилось. Он как живой.
    Петир, налюбовавшись, бережно свернул платок в несколько раз и спрятал его во внутренний карман куртки: тот, что ближе к сердцу.
    — Я буду хранить его. Спасибо.
    Забота и внимание, проявленные Лизой, были Петиру приятны, и он захотел выразить свою благодарность как-нибудь иначе, нежели словами. Как-нибудь весомей. Он быстро наклонился к девочке и поцеловал её в алеющую щёку.
    Септа бы пришла в ужас такому нарушению приличий, но, Петир не сомневался, Лиза не станет возражать.
    — Пойдём прогуляемся? — предложил он, закрывая книгу.

    — Куда-нибудь, где меньше пыли и плесени, чем здесь. Даже богороща подойдёт.
    Петир задул свечу и поднялся со скамьи вслед за Лизой.
    В отличие от Кейтилин, он не слишком любил богорощу, хотя она и не походила на суровые боры Севера, о которых писали в книгах. Богороща Риверрана выглядела как обыкновенный и, несомненно, очень красивый сад. Её посещали не для того, чтобы там молиться, да и кто в речных землях молился Старым богам? Летом дети играли между звонких ручьёв и цветущих клумб, перекрывая своими голосами напевы птиц, прячущихся в алых кронах, но зимой цветы в богороще не росли, и птицы не пели. Петира не пугали вырезанные на деревьях лица, белые стволы или красные как кровь листья, он вообще никогда не был мнительным или богобоязненным, но всё-таки неосознанно предпочитал держаться от чардрев на почтительном расстоянии. У богорощи Риверрана было одно достоинство — в изобилии растущая там мята.
    Тростник шуршал под их с Лизой ногами, когда они покидали библиотеку.
    — Мы с Кейтилин мечтаем когда-нибудь взять лодку, переправиться через Камнегонку и добраться до Старых Камней через Шепчущий лес, — вдохновенно рассказывал Лизе Петир, пока они спускались во двор, — Посмотреть, на самом ли деле там живут призраки старых королей. Как в песне, помнишь?
    Петир не верил в призраков, но хотел порадовать Кейтилин. Если потребуется, он сам изобразит старого короля, лишь бы ей было приятно.
    — Но это чертовски долгий путь. Да и лодки у нас нет.
    Когда-нибудь у него будет не то что лодка, но настоящий корабль, с мачтами и парусами. Однако желанное «когда-нибудь» ещё не наступило.
    — Хотя, мы могли бы одолжить её у какого-нибудь рыбака из тех, что каждое утро доставляют рыбу в замок. Вряд ли с нас попросят много денег. Нужно только провернуть всё так, чтобы никто из замковых не заметил… — и почему он раньше об этом не подумал? За деньги можно приобрести что угодно, не только старую лодку. Даже проводника, чтобы сопровождал их в пути. — Что ты об этом думаешь?

    — Уж не хочешь ли ты забраться на это дерево? — с притворным ужасом вопросил Петир, поглядев сначала по направлению вскинутой руки Лизы, а затем на саму девочку, — У леди слишком уж нарядное платье, чтобы подвергать его риску быть изодранным острыми сучьями деревьев… а леди невероятно идёт этот цвет. Синий и глубокий, как её глаза.
    Петир любил играть словами, изъясняясь пышно и велеречиво. Он нанизывал слова одно на другое, как бусины на нитку жемчуга, ткал из фраз невидимые глазу сети, опутывая ими собеседника, в то время как глаза его смеялись. Но он всегда знал место и время. Нельзя было, к примеру, рассыпаться витиеватой речью перед конюхом, задающим корм твоей лошади, или поварёнком, которого подбиваешь на пособничество в краже яблок. Простые люди преклонялись пред учёной речью лордов, а Петиру это было без надобности. Он был безобидным мальчишкой и всеобщим приятелем — и получал с этого больше пользы, чем можно себе представить.
    Однако сейчас, рядом с Лизой, учёной дочерью лорда, Петир отпускал себя. Она понимала его, а даже если и нет — всегда поддерживала. Вера в собственную исключительность во многом вызрела в Петире благодаря Лизе. С ней ему было хорошо и просто. Так, как никогда не было с Кейтилин…
    «Но это поправимо», — с непоколебимой юношеской убеждённостью подумал Петир, опускаясь на пожухлую траву возле корней дерева и прислоняясь к нему спиной. — «О непостоянстве женской благосклонности веками слагают песни».
    — Присаживайтесь, моя леди. Земля тёплая.
    Деревья обступали их со всех сторон, как безмолвные стражи. В этом мрачном, но величественном царстве они с Лизой сами были невидимками. Призраками из песни.
    Петир сорвал несколько листьев со стебелька мяты, растущего под деревом, и задумчиво помял в пальцах. Если ему всё-таки удастся арендовать лодку, стоит ли отправляться к Старым Камням? Глупая полудетская причуда не свяжет его судьбу с судьбой Кейтилин навеки. Ей никогда не позволят выйти за него… но они могут сбежать вместе.
    Мальчишку охватило возбуждение, ничем, впрочем, не связанное с любовными переживаниями — прирождённый стратег, он продумывал план последующих за побегом действий. Совершенно позабыв о скучающей Лизе.

Отредактировано Petyr Baelish (4 сентября 23:07)